В Библиотеку →  

 

 

 ... 2 3 4 5 6

 

Благодаря аналитическому объяснению типических сновидений, стало возможным понимание многих мифов и сказок. Riklin и Abraham последовали этому указанию и начали те исследования мифов, которые впоследствии нашли завершение в трудах Rank'a по мифологии, отвечающих всем требованиям специалистов. Дальнейшая разработка символики сновидений привела к важнейшим проблемам мифологии - фольклора (Lones, Storfer) и религиозных созерцаний. Глубокое впечатление на слушателей произвел на одном из психоаналитических конгрессов один ученик Jung'a, доказавший сходство шизофренических фантазий с космогониями эпох первобытных племен. Не совсем убедительную, но все же очень интересную обработку нашел позднее мифологический материал в работах Jung'a, который хотел установить связи между невротикой, религиозными и мифологическими фантазиями.

Другой путь вел от исследования сновидений к анализу поэтических произведений и, наконец, самих поэтов и художников. На первом этапе такого исследования выяснилось, что вымышленные поэтами сны часто поддаются такому же анализу, как и настоящие ("Градива"). Понимание бессознательной душевной деятельности впервые дало возможность получить представление о сущности творческой деятельности поэта. Настоящее понимание значения инстинктивных влечений, которое непосредственно вытекало из исследований невроза, позволило уяснить источники художественного творчества и выдвинуло проблему о том, каким образом художник реагирует на эти импульсы и какими средствами маскирует он свои реакции. (Rank "Der K?nstler" - анализы поэтов Sadger'a, Reik'a и других, моя маленькая книжка об одном воспоминании детства Леонардо да Винчи, Abraham'a - анализ Сегантини). Большая часть аналитиков, не чуждых широким интересам, участвовали своими трудами в разработке этой одной из привлекательнейших проблем, к которым был применен психоанализ, и здесь, естественно, не обошлось без возражений со стороны лиц, не знакомых с психоанализом; они проявлялись в таком же непонимании и страстном отрицании, как это происходило и на родной почве психоанализа. Следовало ожидать с самого начала, что всюду, куда бы ни проникал психоанализ, ему придется выдержать ту же самую борьбу с признанными специалистами. Только эти попытки вторжения в чужие области не возбуждали еще того внимания, какое им стали уделять в будущем. Среди строго научных применений анализа к литературе на первом месте стоит солидный труд Rank'a об инцесте, содержание которого, несомненно, должно вызвать в высшей степени враждебное отношение. Лингвистические и исторические работы на почве психоанализа пока еще немногочисленны. Я сам осмелился в 1910 г. впервые коснуться религиозно психологической проблемы, проведя параллель между церемониалом религиозным и невротическим. Священник Dr. Pfister в Цюрихе в своей работе о набожности графа von Zinzendorf'a так же, как и в других работах, доказал, что религиозная мечтательность сводится к проявлениям извращенной эротики, в последних же работах цюрихской школы наблюдается, напротив, намеренное введение в анализ религиозных представлений.

В четырех статьях "Тотем и Табу" я сделал попытку разработать с помощью психоанализа проблему психологии народов, которая вела непосредственно к происхождению важнейших культурных установлений, государственных порядков, нравственности, религии, а также к запретам кровосмесительства и велениям совести. В настоящее время еще неизвестно, насколько выяснившиеся при этом взаимоотношения способны будут в дальнейшем выдержать критику.

Первый пример применения аналитической мысли к эстетическим темам дала моя книга "Об остроумии".

Будущее еще ждет работников, которые в этой области могут рассчитывать на богатую жатву. Однако в соответствующих научных областях замечается недостаток в рабочих силах; для привлечения их Hans Sachs основал в 1912 г. редактируемый им и Rank'ом журнал "Imago". В том же органе Hitschmann и von Winterstein положили начало психоаналитическому освещению философских систем и личностей, которому остается только пожелать продолжения и углубления.

Открытия психоанализа в области душевной жизни ребенка, производящие впечатление целого переворота, значение полового влечения у ребенка (Hug Helmuth) и дальнейшая судьба тех составных частей сексуальности, которые уже не служат целям продолжения рода, должны были очень рано привлечь внимание педагогики и вызвать попытку в этой области выдвинуть на первый план аналитическую точку зрения. Заслуга пастора Pfister'a состоит в том, что он первый с энтузиазмом применил анализ и познакомил с ним воспитателей и духовных пастырей. (Die psychoanalytische Metode, 1913. Erster Band des Pedagogium von Meumann und Messmer). Ему удалось привлечь к участию в своих научных изысканиях многих швейцарских педагогов. Иные из представителей его сословия как будто разделяют эти убеждения, но из предосторожности предпочитают держаться в тени. Отколовшаяся часть венских аналитиков, отталкиваясь от психоанализа, по видимому, остановилась на совершенно своеобразной врачебной педагогике. (Adler и Furtm?ller. Heilen und Bilden, 1913).

В этих неполных набросках я попытался указать на не поддающиеся еще ближайшему рассмотрению различные отношения, установившиеся между врачебным психоанализом и другими научными областями. Здесь достаточно материала для работы целого поколения научных исследователей, и я не сомневаюсь, что эта работа будет сделана, как только удастся преодолеть сопротивление против анализа на его родной почве.

Писать историю этих сопротивлений я считаю в настоящее время делом бесцельным и несвоевременным. Она не делает большой чести современным мужам науки. Заодно уж добавлю, что мне никогда не приходило в голову с презрением ругать без разбора всех противников психоанализа только потому, что они противники. Исключение составляют несколько недостойных личностей авантюристов и карьеристов, которые во время борьбы обыкновенно встречаются в обоих лагерях. Мне уже удалось выяснить по опыту, что психоанализ обнаруживает в каждом человеке все то худшее, что в нем есть. Но я решил не отвечать на нападки и, насколько хватало моего влияния, я и других удерживал от полемики. Польза публичной или литературной дискуссии при особых условиях борьбы за психоанализ казалась мне весьма сомнительной: большинство на конгрессах и в заседаниях ферейнов было заранее обеспечено, а мое доверие к справедливости и благородству господ противников никогда не было очень велико.

Слишком хорошо известно, что только немногим удается в научном споре держаться в пределах приличия и, еще менее - не отклоняться от сути вопроса, у меня же всегда было отвращение к научной перебранке. Возможно, что такой образ действий с моей стороны послужил причиной для недоразумений: меня стали считать таким добродушным или даже запуганным, что не приходилось уже более уделять мне сколько нибудь внимания. И это совершенно неправильно: я так же хорошо умею браниться, как и всякий другой, но я не обладаю умением облекать в литературную форму лежащие в основе всего этого аффекты и поэтому предпочитаю полное воздержание от брани.

В некоторых отношениях, пожалуй, было бы лучше, если бы я дал волю страстям, бурлившим и во мне, и вокруг меня. Всем нам пришлось быть свидетелями интересной попытки отыскать в венском быте объяснение возникновения психоанализа; еще в 1913 г. Janet не преминул воспользоваться этим утверждением для своих целей, хотя, наверное, гордится тем, что он парижанин. В заметке этой говорилось, что психоанализ - respective положение, что неврозы происходят от аномалий половой жизни, - могло возникнуть только в таком городе, как Вена, в атмосфере чувственности и безнравственности, чуждой другим городам, и представляет собою просто отражение, так сказать, теоретическую проекцию специфических условий венской жизни. Мне то, наверное, чужд патриотизм моего квартала, но эта теория казалась мне всегда особенно бессмысленной, настолько бессмысленной, что я не раз приходил к мысли, что упрек в моем венском происхождении заменяет, только в более приличной форме, что то другое, о чем не так охотно говорят вслух. Если бы вместо предполагаемых условий имелись совершенно противоположные, то тогда можно было бы еще о чем то творить. Предположим, что существует город, жители которого подвергают себя особенным ограничениям в области удовлетворения полового влечения и в то же время проявляют особенную склонность к тяжелым нервным заболеваниям, тогда, разумеется, такой город явился бы подходящей почвой, на которой наблюдателю могло бы прийти в голову связать эти два факта и объяснить один другим. Но ни одно, ни другое предположение не подходят к городу Вена. Жители Вены не отличаются ни большим воздержанием, ни более повышенной нервностью, чем жители других крупных центров. Отношения между полами несколько свободнее, чопорности меньше, чем в кичащихся своим целомудрием городах Запада и Севера. Эти особенности венской жизни должны были бы скорее ввести в заблуждение предполагаемого наблюдателя, чем выяснить ему этиологию неврозов.

Но город Вена сделал все возможное для того, чтобы отклонить свое участие в возникновении психоанализа.

Нигде враждебная индифферентность ученых и образованных кругов не дает так сильно чувствовать себя аналитику, как именно в Вене.

Быть может, отчасти я и сам в этом виноват, благодаря моей политике избегать широкой гласности. Если бы я сам дал повод и согласился бы на то, чтобы психоанализ стал предметом обсуждения на шумных заседаниях венских медицинских обществ, причем разразились бы все страсти, были бы высказаны все упреки и ругательства, готовые сорваться с языка и таившиеся в уме, то гонение на психоанализ было бы преодолено, и он не был бы чужим в своем родном городе. Ну, а теперь, видно, прав поэт, когда влагает в уста Валленштейну:

"Никак мне венцы не простят,

Что я лишил спектакля их".

Задачу, до которой я не дорос, - указать противникам психоанализа в более мягкой форме неправоту и произвольность их заключений, - взял на себя потом Bleuler в 1911 г. в своем труде "Die Psychoanalyse Freuds. Verteidigung und kritische Bemerkungen" и выполнил ее самым достойным образом.

То, что я расхваливаю этот направленный против обеих сторон критический труд, настолько понятно, что я спешу заявить, какие я в нем нахожу недостатки. Он кажется мне все таки пристрастным, слишком снисходительным к недостаткам противников, слишком строгим к промахам сторонников. Этой характерной чертой можно затем объяснить также и то, что суждение столь высоко авторитетного психиатра, компетентность и независимость мнений которого не подлежат никакому сомнению, не произвело сильного влияния на его товарищей по специальности. Для автора "Affektivit?t" (1906) нет ничего удивительного в том утверждении, что влияние научного труда зависит не от ценности его аргументации, а от основного аффективного тона. Другую часть своего влияния - влияния на сторонников психоанализа - Bleuler позднее потерял, проявив в своей "Kritik der Freudschen Theorie" (1913) отрицательную сторону своего отношения к психоанализу. Он в нем так много разрушает в психоаналитическом учении, что противники, конечно, могут быть вполне довольны помощью такого защитника психоанализа. Основанием для такого осуждения психоанализа Вlеuleг'у служат не какие либо новые аргументы или более точные наблюдения, но единственно ссылка на уровень его собственных познаний, в недостаточности которых автор, однако, не признается, как он это делал в более ранних работах. Здесь, таким образом, казалось, психоанализу грозила трудно переносимая потеря. Но в последнем труде ("Die Kritiken der Schizophrenie", 1914) Bleuler вследствие нападок, которым он подвергся за введение психоанализа в свою книгу о шизофрении, доходит до признания в себе, как он сам выражается, "заносчивости": "Теперь я позволю себе кое какую заносчивость (?berhebung). Я полагаю, что различные психологические теории до сих пор слишком мало сделали

для выяснения соотношений психогенетических симптомов и заболеваний, но что "глубинная психология" открывает часть той психологии, которую только предстоит создать и которая необходима врачу для правильного понимания и рационального лечения его больных, и думаю даже, что в своей шизофрении я сделал, хотя и очень незначительный, шаг вперед к этому пониманию. Первые два утверждения, несомненно, правильны, последнее может быть и ошибочно". Так как под "глубинной психологией" разумеется не что иное, как психоанализ, то мы удовлетворимся пока этим признанием.

 

 ... 2 3 4 5 6

 

консультация психолога

http://tmsmm.ru/ накрутка подписчиков и просмотров телеграм.